Анатолий Радов - Изгой: Начало пути [СИ]

— А ты бы хотел, чтобы у них была книга Крови? Но ведь ты не из благородных, тебе всё равно не откроется?

— Что не откроется?

— Книга.

Я хмыкнул, мотнул головой, задумчиво почесал висок. Значит, без вариантов. Я знал, чтобы снять чужое клеймо, нужно заклинание высшей ветви, а тут даже о первом круге речи не идёт.

— Тогда выходит, что если ты не благородный, то постичь все девять книг не выйдет? В смысле, вообще никогда?

— Есть два варианта. Либо ты постигаешь её последней, тогда без разницы — благороден или нет, либо являешься «белой» кровью и тогда можешь ограничиться одной ею.

Руна остановилась и посмотрела влево. Я проделал то же самое. Два красноватых огонька горели в ночной тьме, словно глаза огромного чёрного грона. В начале мне так и показалось, что где-то совсем рядом находится нереально огромный вестник Тьмы, но тут же до меня дошло, что это всего лишь магические фонари на надвратной башне. Спасительные маяки для путников, которых ночь застала в дороге. Интересно, по сколько привратники берут за вход после захода светила? Явно не по два кирама. Особенно если несчастного путника преследуют разбойники.

Глянув в сторону города, Руна молча взяла вправо и зашагала по тракту, а я ещё какое-то время пялился на далёкие огоньки, думая о Марише. Потом нагнал бабулю, поравнялся.

— Мы что, всю ночь будем идти? — спросил, поправляя пояс. От быстрого шага ножны тёрлись о бедро, и по всей видимости, там уже был приличный синяк. Нужно будет потом их как-нибудь за спину примастырить. Меч доставать, конечно, неудобней, но зато ходить намного приятней станет.

— Думаю, в этом нет необходимости, — отозвалась Руна. — Пока тебя никто не преследует, так что — можно не спешить. Пройдём пару часиков и остановимся на ночлег.

— Надо было одеяло взять, — я слегка поёжился. Идти было не холодно, но представив, каково это валяться ночью на земле, невольно почувствовал себя неуютно.

— И как бы ты его тащил? — хохотнула Руна. — Оно же шерстяное, толщиной почти в палец.

Я промолчал. Но в мыслях всё же пожалел, что одеяло оставлено в лесу. Наверное, оно пахнет ею. Маришей. Вздохнул задумчиво, улыбнулся, но тут же стряхнул с себя эту блажь. К чертям романтику! Она считает меня рабом, я для неё низший. Глупо при таком раскладе воздыхать. Я же не прыщавый девственник, в конце концов, пусть Ринвору именно так меня Руна и отрапортовала. Спасая. Отчего? От мучительной смерти? С жучками внутри или листьями и стеблями лакрании снаружи? За один поцелуй?

Я едва не ругнулся в ночную тьму, до того вскипела внутри обида. От своего положения, от их презрения и снобизма. Через пару минут, кое-как успокоившись, вернулся к разговору. Хорошо Руна не спросила о чём-нибудь в этот момент, а то бы ляпнул в ответ гадость. Просто так. С «общемировой» злости.

— А куда мы вообще идём?

Руна хмыкнула, повертела головой.

— Мы? Ну, я вообще-то по своим делам. А тебя провожу до границ южного Доргона.

Не знаю почему, но такой ответ меня обескуражил. Надо же. А я уже губу раскатал, что вот так и буду всегда находиться рядом с этой воительницей, и стало быть, ни о чём не беспокоиться.

— И дальше что? В смысле, что мне потом делать?

— Подумай сам. У тебя один выход… — Руна выдержала паузу и добавила. — Зыбь.

— Зыбь? — сдавленно выдохнул я, чувствуя, как это слово, прежде чем слететь с губ, словно наждак покарябало глотку.

— Семь лет прошло. Грядёт новый поход.

— А причём тут Зыбь? Зачем она мне?

— Беглый раб, ступивший на стезю Номана, получает защиту Отцов. Вирон уже не сможет ничего тебе сделать, если ты станешь «воином Номана». Раб Великого Номана не может быть рабом человека.

— Но… — я проглотил вязкую слюну. — Но я собирался уплыть в Вальтию.

Руна громко рассмеялась, а я, опустив глаза, почувствовал, как на плечи наваливается тяжесть, и внутри всё сжимается в трепещущий комок. И это только от одной мысли о Зыби.

— Ты знаешь, сколько нужно заплатить за то, чтобы добраться до берегов Вальтии? Но это не главное, заработать можно. Главное — это корсы? Что если они захватят тот корабль на котором ты будешь плыть в сторону острова свободы? Хм. Корсы главные поставщики рабов в Ольджурию, и каждый второй корабль, плывущий через Фрурское море, подвергается их нападению. Так что Зыбь — это лучший выход. И достойный. А по возвращении архмагистр Крови из Храма Семи Дорог снимет с тебя клеймо. Навсегда. Разве не этого ты хочешь?

— Да, но…

— Что но?

— Альтор рассказывал, что из Зыби практически невозмо…

— Твой Альтор старый пьянчуга и трусливый карбулк, — голос Руны вдруг стал холодным. — Да. Возвращаются не все, но ведь я вернулась. Дважды. Поход походу рознь. Иногда выживает не меньше половины армии. И не забывай о книгах.

— Вы же сказали, что они в землях Других.

— Это только байки. Тьма тоже ищет эти книги, и возможно, какие-то уже нашла.

— Даже если так, эти книги никогда не попадут в мои руки. Да и не нужны они мне. Если я доберусь до Вальтии, то тамошние маги…

— Да что ты заладил, — грубо перебила Руна. — Вальтия-Вальтия. Не заметишь, как окажешься в руках Вирона. Среди корсов полно благородных. Определят, что ты и так раб и потащат к хозяину, чтобы получить свою долю за беглого. А к этому времени он будет на тебя о-очень зол.

Руна замолчала, и в полной тишине, я почувствовал, как давит и пульсирует в висках. С чего это она? Зачем? Что на неё нашло? Может, это последствия пребывания в Зыби? Вот такие вот неожиданные злые срывы.

Нарушить молчание я не решился, хотя, мне очень хотелось продолжить разговор и убедить Руну, что она не права. Что мне лучше всё-таки бежать в Вальтию. И я уже собрался было сказать это, но вдруг понял — а зачем? У границы южного Доргона мы разойдёмся и дальше я поступлю так, как задумывал с самого начала своего побега. Заработаю денег и уплыву в страну, где нет рабства.

Следующий час прошёл в абсолютной тишине, если не считать слабого топота наших шагов и звуков леса. То птица вскрикнет, то что-то как будто пробежит совсем рядом, или фыркнув недовольно или неосторожно хрустнув сухой веткой. Но я почти не обращал внимания на то, что было вокруг, погрузившись в размышления. Поэтому от голоса Руны я испугано вздрогнул.

— Всё, — сухо бросила она, сворачивая с тракта к лесу. — На ночлег.

Углубившись в лес всего шагов на сорок, мы наломали немного нижних веток деревьев, и наскоро соорудили простенькую лежанку. Руна тут же завалилась на неё спать, а я остался бодрствовать. Стоять на страже первую половину ночи было доверено мне.